Мысли председателя Деймона
По фестивальному полю в Коачелле бродит дикий зверь. Он выпил два литра водки и теперь, совершенно обезумевший, шатается от одной группы отдыхающих к другой.
Вот поклонники трогают пальцами юбку Кэмерон Диас, вот Тим Берджесс из The Charlatans режется с The Libertines в классики, вот кто-то говорит: «Привет, меня зовут Хоулин Пелле Алмквист».
На закрытой территории для артистов к зверю бросается одна из участниц The Donnas со словами: «О! Ваше выступление было изумительно!», но зверь, сбивая ее с ног, диким проскоком проносится в сторону главной арены.
«Сэр, - строго останавливает зверя вооруженный до зубов полицейский. – Я вынужден попросить вас воспользоваться правильным выходом».
«КАААККООВАТЕБЕХХРЕЕНААМАТЬТТТВОЮЮЮ!»
И зверь пытается схватить обидчика за горло.
«НЕТ!»
Человек, приставленный присматривать за Деймоном Албарном, бесстрашно набрасывается на своего подопечного и ударом в грудь валит его на землю.
«Не надо, Деймон! – шипит он на ухо разбушевавшемуся товарищу, пока коп тянется за своей дубинкой. – Это полицейский, и у него ЕСТЬ ПУШКА!»
«Но я не верю этому хренову парню! – спорит Албарн, воинственно выпятив подбородок и сжав кулаки. – Это то, что я так ненавижу в американских фестивалях! Все вы тут хреновы любители покомандовать!»
Да, за Деймоном Албарном действительно необходим присмотр. И оберегать его нужно в первую очередь от себя самого. Теперь, когда в группе нет Грэма Коксона, всегда готового побороться с собственным отражением в зеркале, а Алекс Джеймс сменил привычку выпивать по три бутылки вина в день (по собственному признанию Алекса, с 1991 года он потратил на шампанское миллион фунтов стерлингов) на рисование и йогу, Деймон остался единственным пьющим участником Blur. А когда этот чувак выпьет, от него можно ожидать чего угодно.
обложка NME
Если перемотать пленку на полчаса назад, то Blur предстанут совсем в ином виде: само очарование и утонченность – знающая свое дело группа, которая только что отыграла отличный сет, большей частью состоявший из песен с нового альбома “Think Tank”. (Деймон говорит со сцены: «Эти песни были записаны в пустыне, так что играть их в пустыне – одно удовольствие»). У всех в Blur – сонный вид из-за разницы во времени, но Алекс Джеймс находит в себе силы пробежаться с NME до сцены, где играют Queens Of The Stone Age, отделаться от двух готических девиц, выпрашивающих у него адрес гостиницы, где остановились Blur, и убежать к себе в номер, бросив на прощанье: «Фестивали – вот что я называю настоящим стадионным роком! Ххнниеееррр!»
Через пять дней Алекс женится в Лондоне на видеопродюсере Клэр Нит, и ему ещё нужно устроить мальчишник.
Они с барабанщиком Дейвом Раунтри заскакивают в автобус, который отходит в половине десятого, и уезжают с территории фестиваля, предоставив Деймону одному выступать в роли радушного хозяина и составителя коктейлей для знаменитостей (среди прочих к нему заскакивает Тим Берджесс за водкой с клюковкой). Осознав свои прежние ошибки в области моды и стиля, сегодня Албарн оделся в костюм типа «современная жизнь – дерьмо». Он здоров и строен, на голове у него столько волос, что хватило бы и десятерым Молко, и разговаривать с ним легко и приятно.
Однако спустя два литра водки и четыре похода в расшатанный фестивальный порта-лу Деймон превращается в настоящего Ганнибала Лектера брит-попа: с виду вроде бы нормальный человек, с которым даже хочется поздороваться за руку, но в глазах – желание как можно скорее кого-нибудь прикончить. Лидер Blur решает совершить с нами часовую прогулку по фестивальному полю, поискать Стива Сазерленда из NME, который в своей последней статье о Coldplay назвал Деймона «бессмысленным экспериментатором», и поговорить с ним по душам. А также дать Стиву понять, что он, Деймон Албарн, абсолютно убежден, что в каком-то из номеров NME за 2001 год его, Деймона, назвали толстым и лысым. Так и не отыскав Стива, Албарн немного успокаивается и решает взобраться на сцену, чтобы посмотреть из-за кулис на то, как играют его друзья из Beastie Boys. Вот только парень из охраны говорит Деймону, что вход на сцену разрешен только близким родственникам музыкантов. И успокоившийся было артист снова звереет.
«ЭТО ОСКОРБЛЕНИЕ!!! - рычит он на охранника. – Я сам был сегодня на этой сцене и оставил на ней частицу своей души! МНЕ НЕОБХОДИМО увидеть Beastie Boys!»
Мы грустно бредем в партер и добираемся до места лишь через 45 минут, потому что Деймон постоянно останавливается, чтобы грациозно попозировать фотографам, раздать автографы и обняться со старыми американскими друзьями. Когда же мы наконец оказываемся перед сценой, Деймон смотрит на Beastie Boys ровно 45 секунд, после чего говорит: «Мои уши не слышат ничего такого, чего они не слышали раньше. Пойдем лучше выпьем».
Он снова превращается в Доброго Деймона, и мы идем за сцену. По дороге Албарн внимательно всматривается в лица людей, пытаясь узнать в одном из них лысого журналиста NME в ковбойской шляпе, и задумчиво говорит: «Мне очень нравятся Beastie Boys. Но я бы не хотел быть в этой группе, потому что им не хватает чего-то возвышенного».
Да, но зато они бы, наверное, не рискнули сыграть песни с нового альбома перед фестивальной толпой в стране, которая нельзя сказать чтобы до дыр заслушала их старые диски.
«Да мы могли выйти и целый час играть одни хиты, - гордо заявляет Деймон. – Просто мы верим в свою пластинку. Мы с самого начала решили, что сосредоточимся сегодня именно на ней и что сила песен донесет их до слушателей, которым вообще-то на нас наплевать. Я знаю Beastie Boys и уверен, что они тоже ни за что не стали бы строить всю свою программу на одних хитах. Думаю, они с куда большим удовольствием играли бы ту музыку, которую они делают сейчас».
Вернувшись к себе в трейлер, Деймон с энтузиазмом распространяется о войне в Ираке, The Libertines, NME, теориях заговора, Pixies, 3D и министре внутренних дел Дэвиде Бланкетте. После чего вручает NME все, что осталось от четырехлитрового баллона водки, и уезжает в гостиницу (NME, понятное дело, с удовольствием ныкает баллон – мы всегда рады чего-нибудь заныкать). Рано утром, все такой же шумный и веселый, Деймон взберется на холм, чтобы посмотреть на восход солнца. Но потом лидеру Blur нестерпимо захочется пить, и он падет жертвой врунов из передачи «Как выжить в экстремальных условиях».
«Я подумал: «Кактус! Ведь в них есть вода!» - рассказывает Албарн в Лондоне неделю спустя. – Я попытался разломать один, но зря – только все руки себе исколол! Если кто-то ещё захочет это сделать, скажу сразу: никакой воды там нет».
А ещё говорят, что отцовство делает человека мудрее!
***
За неделю, прошедшую между Коачеллой и следующей встречей NME с Албарном в Нью-Йорке, Blur успели изменить состав и снова распасться. Оказывается, за несколько месяцев до свадьбы Алекса Грэм Коксон был приглашен на нее в качестве диджея, поэтому на бракосочетании состоялось больше счастливых слияний сердец, чем предполагалось вначале.
«Алекс, наверное, сильно понервничал в этот день, - рассказывает Деймон. – Мало того, что мы все вместе провели пять или шесть часов подряд в одном помещении, так он в это время ещё и женился! Но все прошло хорошо, даже как-то слишком хорошо – назло всем нашим критикам».
А вы с Грэмом поговорили по душам?
«Ну так, только перекинулись парой слов, так что будущее по-прежнему остается неясным».
Но все-таки можно мечтать о вашем воссоединении?
Деймон включает свою ослепительную галогенную улыбку. Улыбка такая, что рядом с ней померкнет даже ухмылка Лиама Г. Это такая улыбка, глядя на которую понимаешь, что и в 34 года мужчина может быть ещё чертовски красив.
«Ну, понимаешь, разведенные пары всегда встречаются на свадьбах и похоронах, и эти встречи определяют следующий период в их жизни. Если они решают вернуться друг к другу, то либо их прежние хорошие отношения возвращаются, либо нет. Но если вы - семья, то вы в любом случае чувствуете себя друг с другом комфортно».
О том, как странно и неожиданно Грэм Коксон ушел из Blur, ходило много толков. Одни, говорили, что Деймон не желал делить с Коксоном власть в группе, другие утверждали, что Алекс и Дейв были не в силах работать с человеком, недавно вышедшем из клиники для алкоголиков. Так кто же все-таки принял окончательное решение сообщить Грэму, что группа больше не нуждается в его услугах?
«Дело было так, - говорит Деймон. – мы начали работу над альбомом еще в ноябре, но Грэм все не появлялся, причем даже не предупредил нас о том, что не появится. А когда “Think Tank” был почти готов, он вдруг пришел. В итоге единственной вещью, которую мы сделали вместе и в которой нам удалось добиться хоть чего-то толкового, стала “Battery in your leg”. А все остальное у нас никак не клеилось – мы ведь сделали уже так много, понимаешь, а он во всей этой работе не принимал участие, его не было с нами с самого начала, поэтому мы все чувствовали, что и закончить нужно тоже без него».
Он разозлился на тебя за то, что ты не сказал ему об этом сам?
«Но мы с ним говорили об этом…»
На другой стороне кафе вдруг безумно закашливается автомат с капучино, как будто дух Грэма Коксона пытается высказать свою точку зрения на этот счет.
«Мы говорили об этом, - продолжает Деймон. – Но если бы нам удалось поговорить как следует, то у нас не возникло бы причин расстаться. У нас были большие проблемы с общением. Наше отношение друг к другу тут совершенно не при чем. Ему казалось, что мы задвинули его, а нам – что он нас подвел. Думаю, подобное произошло бы с любым из нашей группы, кто начал бы вести себя, как Грэм. Я согласен, что кончилась эта история не очень хорошо, но и началась она, по его вине, тоже не лучше.
Мы ведь и раньше часто ссорились, понимаешь, так что тут вроде бы не было ничего нового. Бывало, что мы не разговаривали друг с другом неделями, просто на этот раз наша ссора затянулась на целый год. Единственное, что я могу сказать сейчас, это то, что на свадьбе Алекса все было очень хорошо и там стала окончательно ясно, что все мы большие друзья. Возможно, участие Грэма в создании этой пластинки было неуместно, но это вовсе не означает, что мы все не может снова собраться и записать еще одну пластинку вместе. Я ничего такого не планирую, но был бы очень рад, если бы это произошло».
Джо Стаммер как-то сказал, что как только из группы уходит хотя бы один из ее первоначальных участников, группе конец.
«Я бы не стал говорить, что мы потеряли Грэма, - снова начинает злиться Деймон. – просто так уж сложилось. Мы не пытаемся вернуть прошлое, мы вполне довольны сегодняшним днем, а как будут обстоять дела через год – посмотрим через год».
А что ты можешь сказать по поводу истории о том, как однажды вы ехали на машине по Кэмдену и, увидев, что по улице идет Грэм, дружно закричали: «ОНАНИСТ!»
Деймон бледнеет от ужаса: «НЕТ! Несколько месяцев назад мы ехали в кэбе на фотосъемку и, увидев его, просто закричали: «ООАААА!!!» Мы не кричали: «Онанист!»
Blur и Грэму следовало бы зарыть свои топорики теперь, когда седьмой альбом группы, “Think Tank”, восхваляют как один из величайших музыкальных триумфов. Конечно, это не “Parklife”, но до “Difficult” вполне может дотянуть. Эксперименты – удел альтернативной музыки, никуда ей от них не деться. Все зависит только от того, как к этим экспериментам подойти: если броситься в них с головой и напрочь забыть о своем истинном предназначении и о том, за что когда-то полюбили твою группу, можно кончить как Radiohead и тупо толочь воду в огромных трансцендентальных ступах. А можно, как Blur, адаптироваться к новым формам, подвергаться влиянию других культур и при этом в глубине души оставаться все теми же тремя (или, может быть, четырьмя) парнями из офигительно крутой поп-группы.
А вот интересно, Blur не бесит то, что и Radiohead в этом году выпустили новый альбом – да еще и в каком-то смысле схожий с “Think Tank” своими экспериментами и желанием сблизить разные культуры?
«Я рад, что на свете есть Radiohead, - говорит Деймон. – Они интересные и независимые в самом прямом смысле этого слова. А это для меня всегда было очень важно, потому что мы начинали во времена расцвета инди-музыки и, несмотря на то, что с нами подписала контракт большая звукозаписывающая компания, независимость всегда казалась нам чем-то... “Parklife” был очень независимым альбомом. Он, правда, принес много прибыли, но независимость альбома определяется не тем, сколько копий было продано, а тем, о чем ты думаешь, когда его записываешь, как себя ведешь и что чувствуешь».
А вот группе Coldplay вы, наверное, не рады? Против них выстроилась уже целая очередь «не-таких-успешных-как-Coldplay» групп.
«Нет, я не имею ничего против Coldplay, - говорит Дэймон. – Просто, когда их попросили выступить с речью на Brit Awards, мы услышали от них только какое-то бессвязное бормотание. Мне показалось, что это как-то некруто с их стороны – если учесть то, что происходит сейчас в мире и что будет ещё происходить».
«Такую речь следовало бы произнести и на антивоенном марше, и мне было реально стыдно за себя, - признает Деймон. – Но не забывайте, пожалуйста, о том, что во многом причиной такой чрезмерно эмоциональной реакции было то, что мой дедушка, который всю жизнь против чего-то протестовал, в конце прошлого года объявил голодовку и умер в возрасте 90 лет. Я шел вместе с отцом и сестрой, и, честное слово, думал о том, как жаль, что дедушка не видит нашего марша, ведь это так много бы значило для него. То, что о нас рассказывают и пишут, не всегда передает полную картину. Да я и сам не всегда открываю людям полную картину, потому что хочу, чтобы у меня была хоть какая-то личная жизнь. Но то, что я сейчас рассказал, - чистая правда. Я действительно показал себя не с лучшей стороны, полностью это признаю и прошу прощения у всех, чьи надежды я не оправдал».
***
Деймона очень беспокоит, что как бы сильно они не экспериментировали, брит-поп по-прежнему жив.
«Я чувствую, что брит-поп неразрывно связан с группой Blur, - говорит он, - что до тех пор, пока будем существовать мы, будет существовать и он. Ну а что пришло ему на смену? Может, UK garage? Но у них были очень четкие британские черты, так что в конечном итоге они тоже были бы брит-попом. Я – все еще брит-поп, и эта наша пластинка – тоже брит-поп. Когда говорят о воскрешении брит-попа, мне смешно: как можно оживить то, что еще не умерло?»
А это правда, что самые хитовые песни, написанные во время работы над “Think Tank”, не вошли в альбом и были припасены для Gorillaz?
Деймон пожимает плечами: «Мне было очень легко работать с Gorillaz, потому что единственное, что там от меня требовалось, - это сконцентрироваться на музыке. Мне не приходилось давать тысячи интервью, не нужно было каждый день подвергаться перекрестным допросам. Эти допросы – самая сложная часть моей профессии. У меня всегда это плохо получалось, потому что я одновременно чрезвычайно эмоционален и чересчур откровенен, а люди всегда очень болезненно относятся ко всему, что ты говоришь. С мультяшками в этом смысле гораздо проще: люди редко воспринимают всерьез то, о чем говорят нарисованные люди».
Так значит, ты официально признаешь, что Blur – дерьмо, а Gorillaz – круто?! Значит, у Деймона все схвачено: он – всемирный поп-феномен, создатель Gorillaz, которому группа Blur нужна только для того, чтобы доказать всем, какой он Важный Артист? Так?
«Не стану этого отрицать, - фыркает Деймон. – Просто дело в том, что... как я уже говорил, я очень эмоциональный человек и всегда очень резко реагирую на вещи, которые мне нравятся или с которыми я не согласен. Мир, как показали нам несколько последних лет, - крайне взрывоопасная субстанция. И если ты чувствительно относишься к внутренним течениям, которые могут в один прекрасный день вырваться наружу, это вовсе не означает, что у тебя есть какой-то грандиозный план. Хотя, безусловно, мне бы хотелось увидеть себя в роли Доктора Зло».
В таком случае NME уступает трибуну мистеру Деймону Албарну. Сэр, будьте добры, возьмите, пожалуйста, микрофон.
NME, 2003 г.
